Читать книгу "Завтра я стану тобой  - Мария Бородина"

Впрочем, я оказалась неправа. Простудами и лёгочными дело не ограничивалось. В графе «Повод для вызова жрицы» красовались совершенно удивительные причины.

– Всё болит, – карикатурным басом зачитал Шири, словно прочувствовав мои мысли. – Нога не идёт. Рваное дыхание. Зудят коленки. Посмотрите-посмотрите, госпожа Альтеррони!

– Запор, – прочитала я в конце списка. – Тридцать восемь годовых циклов. Тоже мне, повод. Мог бы и сам до амбулатории добраться.

– Видимо, у него тоже нога не идёт, – мрачно констатировал Шири.

Тучи за окном растянулись до самого горизонта. Небо походило на огромный холст, небрежно вымазанный серой краской. Дождь разыгрался не на шутку. Сплошные потоки воды копьями летели вниз, сравнивая небо с землёй. Капли врезались в подоконник, крошась на мириады брызг. Мир преломлялся в каждой, переворачиваясь с ног на голову.

И я тоже хотела, чтобы мой мир перевернулся.

***

Я вышла из амбулатории в два часа дня, с чемоданчиком в одной руке и зонтом – в другой. Ливень поутих, превратившись в ленивый дождик, но это не давало повода разгуливать без прикрытия.

Влага, сгустившаяся в воздухе, пропитала платье, едва я сошла с крыльца. Треклятые Разрушители, как всегда забыла взять с собой плащ! С моей-то предусмотрительностью – неудивительно. Почтение Покровителям за то, что хоть зонт дома не оставила.

Я ненавижу прогулки по отсыревшим улицам почти так же, как ненавижу субботы. В такие моменты всегда вспоминается, что мой муж держит двух прекрасных меринов и заботится о них, как о родных детях. Тем не менее, я всегда ходила по адресам пешком и возвращалась домой на общественной повозке. Ведь, если верить моему мужу, его мерины созданы для спортивной езды по лужайке возле дома, а не для скачек по ухабистым улочкам Девятого Холма.

Лужи на Центральном Проспекте лежали сплошняком, перемежаясь с островками густой грязи. Пара километров напролом – и вода захлюпала в туфлях. Чулки пропитались насквозь, да так, что водяные пятна поднялись над окантовкой обуви. С раздражением я отрывала ноги от мостовой, каждый раз опасаясь, что подошва останется в придорожной луже. Воздух вокруг пах свежестью, мокрой пылью и скошенной травой. В обычной ситуации – самый прекрасный запах из существующих. Но не сегодня. Когда на плечи сваливаются проблемы, даже любимое блюдо кажется бумагой.

Гребни крыш, торчащие из вороха отмытой листвы, походили на разрушенные зубы в воспалённых дёснах. Мансарды тонули в сероватом тумане, оставляя после себя размытые силуэты. Я тащилась вдоль парковой зоны, стараясь найти в себе силы не сесть в лужу и не зареветь, как младенец. «Давай же, Сирилла, – звенел в голове голос покойной матушки. – Не позорь наш клан! У нас нет слабых женщин. Бери пример со своей сестры!» «Ты ещё будешь гордиться мной, мама!» – пообещала я мысленно, и призрак прошлого растаял вместе с одиноким лучом, что на мгновение прорвал завесу туч.

Ветер то и дело налетал порывами, пытаясь раскачать и сбить с ног. Я старалась съёжиться посильнее, чтобы устоять и сохранить уходящее тепло. Капли барабанили по листьям над моей головой, гнули их резные края и, срываясь, падали на зонт. Покровителям не было никакого дела до географии моих домашних вызовов, равно как и до моего состояния.

Парк остался позади, и я вышла к городскому рынку. Дождь украл пушистые очертания деревьев, превратив улицу в бесцветный коридор. Зайдёшь в такую дымку – заблудишься ненароком.

Дом первого занемогшего находился у рыночной площади и прятался в паутине виноградника. Проём с выбитыми дверьми, меж досок которых сочилась смрадная темень подъезда, напоминал беззубый рот. Четыре окна на верхнем этаже, щурясь, поглядывали на меня.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я едва не соскользнула вниз. Бросив зонт, вовремя ухватилась за перила и потянула запястье так, что кости захрустели! И как я только после этого не отправила к Разрушителям мясника Доната, жалующегося на боли в суставах и категорически не соглашающегося хоть немного сбросить вес!

С занемогшими, вызывающими на дом по делу, диалог я строила быстро и эффективно. Поэтому пять адресов у площади я вычеркнула из списка быстро. После, перебежав дорогу у рынка и едва не влетев под колесницу, я вспрыгнула на отходящую повозку номер пять и помчалась в рабочий квартал сквозь дождь и ветер. Через восемь минут тряски я была на месте.

Рабочий квартал по праву считался самым хмурым местом на Девятом Холме. Деревьев здесь произрастало мало, лишь голая почва чернела кругом. Здесь, на самой окраине города, не было и мощёных тротуаров, как в центре. Лишь пара хлипко протоптанных тропинок тянулась вдоль ряда просмоленных домиков.

От остановки пришлось тащиться по голой грязи. Нужный мне дом находился у подножия холма, почти в лесу. К тому моменту, как я добралась до пункта назначения, мои туфли превратились в грязевые комки. Пришлось доставать из чемоданчика бутыль воды и устраивать им водные процедуры, прежде чем зайти на порог.

Дверь открыла полная женщина в алых одеяниях. К счастью, на мои туфли она даже не взглянула и сразу пригласила внутрь.

– Матушка слегла, – сообщила она на ходу.

В комнате царил беспорядок. Кучи тряпья пестрели по углам. Мебель выглядела расшатанной и прогнившей. Обычно такие интерьеры я видела в домах одиноких и немощных стариков, что не смогли произвести потомство или отправили сыновей на Посвящения6.

Но, судя по всему, хозяйка дома не была одинока. Рядом с кроватью старушки, сидели ещё две дамы среднего возраста. Одна из них, судя по чёрному платью и глухому вороту, была непосвящённой7.

Я наклонилась над кроватью пациентки. В лицо врезался пустой и отрешённый взгляд человека, потерявшего рассудок, и, судя по всему, давно. Засаленные волосы, небрежно скрученные в узел, перепачканный рот, слизь, застывшая корками в носу. И запах застарелой мочи, тяжёлый и густой. Запах лежачего занемогшего, который ни с чем не перепутаешь.

Нет. Эта женщина всё же была одинока.

– Кем приходитесь занемогшей? – я посмотрела на женщин, безупречно отыгрывающих беспокойство.